Специалисты отмечают некую «социальную апатию» в обществе. Будто нас, спустя годы, настигла усталость дедов, на чью долю выпала тяжелая война. А еще нас будто настигла усталость отцов. Мой отец, чье детство выпало на годы Великой Отечественной войны, работал всю жизнь в колхозе, всегда на тяжелых физических работах. Он вставал в пять часов утра и в мороз и метель уходил запрягать колхозную лошадь, чтобы возить  на ферме замерзшую солому, которую сам же грузил вилами на сани. Он уходил на работу, затянув на поясе солдатский ремень с звездою на бляшке. При этом верил, не уставая, в то, что престарелый руководитель страны Брежнев – великий лидер, как говорили по телевизору. А потом искренне переживал о том, что разрушился Советский Союз. И не уставал отец, как раньше его же поколение не уставало выживать в эпоху Сталина.
Но наши деды и отцы – устали в нас. Угасание деревни произошло в пору нашей юности. Немногие из молодых людей уже моего поколения хотели оставаться жить и трудиться в деревне. Оставались только в силу необходимости, а порой просто оттого, что деваться больше некуда. Это нас настигли усталость и отчаяние отцов, изо всех сил строивших эту деревню. Те, кто трудились физически, искренне верили идеалам. Но многие из тех, кто физически не трудились, а распределяли ресурсы, добытые физическим трудом искренних людей, лицемерили, не верили даже собственным пафосным словам.
Поколение наших отцов знало, кто в данный момент находится в космосе. Ждали космонавтов на землю, с волнением смотрели по телевизору репортажи об их приземлении. Нам сегодня это почти безразлично. Усталость искренних отцов настигла нас безразличием ко многому, что происходит вокруг нас.
Поколение наших отцов искренне переживало об Испании, Кубе, Вьетнаме, где, как казалось нашим отцам, идет война за справедливость. Они тратили силы на эти переживания. А может, наоборот, они набирались сил таким образом. Но переживаем ли мы так же, как наши отцы, об Афганистане, Палестине, Сирии, Ираке, где не стихает война, где гибнут сражающиеся люди? Усталость отцов, настигшая нас, скорее всего, не позволяет нам переживать обо всем мире, точнее, о том, на что мы повлиять не можем при всем желании.
Но вернется ли к нам энергия отцов? Или  их усталость, не успевшая настигнуть их самих – неутомимых и энергично доверчивых, надолго настигла нас в виде «социальной апатии»? Однако она – не смертельна. Мощным лекарством может быть патриотизм. Любовь к Отечеству – к исторически сильной России. А еще любовь Отечества к каждому своему человеку. Не случайно Владимир Путин именно патриотизм назвал нашей национальной идеей…

Камиль Тангалычев